На тлі висвітлення історії дослідження, осмислення та впорядкування археологічних пам’яток доби ранньої бронзи Верхньої Наддністрянщини продемонстровано безпідставність виділення тут прото- й ранньоунєтицької культури.
Современные представления о начале эпохи бронзы в Верхнем Поднестровье сформировались на протяжении ХХ в. В книге 1928 г. Л. Козловский отнес к i периоду бронзы только один памятник (курган Vii в Балычах) и несколько случайно найденных металлических изделий. В то же время распознавание в Великопольше памятников унетицкой культуры, выделенной ранее в Чехии и Моравии, привело к ориентации на нее при атрибуции некоторых памятников.
В частности, Я. Пастернак, исследовав в 30-е гг. погребения в Почапах и курганах в Ясеневке и дополнив их уже указанными Л. Козловским памятниками, расширил круг древностей i периода бронзы и связал их с унетицкой культурой. На неоднозначность такого определения указывает то, что Ю. Костжевский, ориентируясь на Почапы, выделил в междуречье Верхнего Днестра и Западного Буга почапскую культуру, а Т. Сулимирский, поддержав эту идею, позже отнес причисленные им к почапской культуре памятники к локальным группам КШК.
Ситуация начала меняться с 60-х гг. С одной стороны, был определен древнейший очаг унетицкой культуры — протоунетицкая культура, связанная не только с субстратом (КШК и культурой колоколовидных кубков), но и всем среднедунайским (поствучедольским) культурным кругом, а также изучены фазы и периоды ее развития и ее влияние на большие территории. С другой стороны, шло изучение так наз. эпишнурового прикарпатского культурного круга, который охватывает несколько культур, в частности межановицкую Малопольши. Важным этапом на этом пути было выделение памятников типа Хлопице-Веселе.
Пополнение в Малопольше источников в 60—70-е гг. и всестороннее их изучение позволило четче определить черты межановицкой культуры, ее хронологию и периодизацию и подтвердить место комплекса Хлопице-Веселе как определителя раннего этапа этой культуры, старшая фаза которого названа протомежановицкой, а следующая — раннемежановицкой. Кроме участия носителей культуры колоколовидных кубков в трансформациях, которые привели к появлению прото- и раннемежановицких черт, обращено внимание и на влияние на этот про- цесс более широкого культурного круга, который образовался в бассейне среднего и нижнего Дуная во второй половине iii тыс. до н. э. (в поствучедольский период), с которым следует в значительной мере связывать и генезис унетицкой культуры, и много черт других культур. Этим можно объяснить удивительное сходство основных форм посуды (особенно черпаков, жбанов и мисок) старшей фазы унетицкой культуры и колоколовидных кубков (осо- бенно младшей фазы последней) и керамики различных таксономических единиц того круга (начиная от культуры Макó-Косиги-Чака), а также межановицкой культуры. Иногда различия касаются только способа украшения и технологических черт посуды. Сходство наблюдается и за другими изделиями (из металла, кремня и кости).
Достижения в изучении начала бронзы в Средней Европе вызвали попытку упорядочить памятники междуречья Днестра и Западного Буга, количество которых существенно не возросло. На основании более полных знаний относительно культур ранней бронзы польские исследователи считают эти памятники наиболее близкими к межановицкой культуре. Обращено также внимание на черты старшего горизонта этой культуры — наличие в нем не только новых черт, заимствованных из среднедунайского культурного круга, но и реминисценций КШК, а на восточной территории — и других культур. И хотя здесь найдены импортные металлические изделия из разных центров, в частности унетицкого образца, нет никакого сомнения, что здесь так много черт межановицкой культуры, что речь может идти именно о ней (пусть и в локальном проявлении), но в любом случае об определяющем ее влиянии на формирование здешнего культурного облика.
На этом фоне удивляет попытка Н. Бандривского вернуться к концепции Я. Пастернака и связать эти памятники с унетицкой культурой, ýже — с прото- и раннеунетицкой. По его мнению, это спровоцировала прибывшая с запада в междуречье Днестра и Западного Буга (еще до формирования межановицкой культуры) группа носителей унетицкой культуры, которая, вступив в контакт с субстратом (КШК), и стала творцом почапской культуры с доминированием в ней прото- и раннеунетицких черт. Одним из главных аргументов М. Бандривский считает подкурганные погребения, якобы характерные для прото- и раннеунетицкой культуры, но не межановицкой. Но, во-первых, курганы в унетицкой культуре известны только в классической ее фазе и возведены над погребениями лиц высокого социального ранга. Во-вторых, некоторые из названных исследователем погребений впущены в более древние курганы, что отмечено и для погребений межановицкой культуры, другие случаи интерпретировать сложно из-за давности раскопок. В-третьих, нет оснований трактовать все находки в кургане Vii в Балычах, который якобы и отражает встречу двух миров — КШК (амфора) и протоунетицкой (металлические изделия) — как инвентарь одного погребения. И главное, Н. Бандривский игнорирует раннемежановицкие черты посуды из погребений, а также иволистые украшения, харатерные именно для межановицкой культуры.
Modern idea of the Bronze age beginning in the Dnister River upper region was forming during the 20th c. l. kozlovskyi referred only one site (barrow Vii in Balychi) and several accidentally found metal products to the i period of the Bronze age. at the same time, identification in Greater Poland of Unetice culture sites that were determined in check Republic and Moravia before, lead to the orientation towards it in certain sites attribution.
For instance, Ya. Pasternak, having studied the burials in Pochapy and barrows in Yasenivka in the 1930-s and having supplemented them with the sites mentioned by l. kozlowski, had enlarged the Bronze age i period antiquities and rela- ted them with Unetice culture. The ambiguity of such identification is indicated by the fact that Ju. kostrzewski heading for Pochapy singled out Pochapy culture in the area between the Dnister River upper region and the Western Buh River, and T. Sulimirski, having supported this idea later referred the sites added by him to Pochapy culture to the local groups of corded Ware culture (cWc).
The situation started changing since the 1960-s. on the one hand, the oldest Unetice culture centre was determined. it is Proto-Unetice culture related not only with the substrata (cWc and Bell-Beaker culture), but also with the Danube River middle region cultures circle. also its phases, periods of development, and its influence upon wide territories were studied. on the other hand, there was a study of so called the epi-corded Ware Subcarpathian cultural circle which included several cultures, for instance, Mezhanovytska culture of lesser Poland. Determination of khlopitse-Vesele type sites was an important stage in this process.
Supplementation of sources in lesser Poland in the 1960—1970-s and their comprehensive study allowed determining more precisely the Mezhanovytska culture’s features, its division into periods and confirming khlopitse-Vesele assemblage as this culture’s early stage determinative, which elder phase was called proto-Mezhanovytska, and the next one – the Early Mezhanovytska. apart from participation of Bell-Beaker culture bearers in transformations that lead to the advent of proto- and Early Mezhanovytska features, the attention is paid to the influence of a wider cultural circle upon this process originating in the Danube River middle and lower region in the second half of the 3rd millennium Bc (in the post-Vučedol culture period), with which to a great extent the genesis of both Unetice culture, and many features of other cultures should be related. This fact can explain the striking likelihood of the main vessel forms (especially dippers, cans, and basins) of Unetice culture older phase and of Bell-Beaker culture (in particular its younger phase), and of various taxonomic unities ceramics of that circle (starting from Mako-kosihy-Čaka culture), as well as Mezhanovytska culture. Sometimes differences touch only the way of vessels decoration and technological features. Similarity is seen also in other objects (made of metal, flint, and bone).
achievements in the study of the Middle Europe Bronze age triggered an attempt to sequence the sites between the Dnis- ter and Western Buh Rivers the number of which has not grown up significantly. Based on more comprehensive knowledge of the Early Bronze age cultures, the Polish researchers consider these sites to be the closest to Mezhanovytska culture. The attention is also paid to the features of this culture’s elder horizon: existence not only of new features borrowed from the Danube River middle region cultural circle in it, but also to reminiscences of cWc, and also to existence of other cultures in its eastern area. Though imported metal-wares from various centres have been found here, in particular, of Unetice example, there is no doubt that there are so many features of Mezhanovytska culture that only this culture should be mentioned in this case, even if in its local variant but in any case its determinative influence on formation of local cultural character.
on this background, astonishing was an attempt by M. Bandrivskyi to go back to Ya. Pasternak’s conception and to relate these sites with Unetice, and narrower with proto- and Early Unetice culture. in his opinion, the situation was provoked by a group of Unetice culture bearers who came from the west to the area between the Dnister and the Western Buh Rivers before Mezhanovytska culture formation, and having contacted with the substrate (cWc) became the creator of Pocha- py culture in which proto- and Early Unetice features dominated. as one of the main arguments M. Bandrivskyi considers the barrow burials as allegedly peculiar for proto- and Early Unetice culture but not for Mezhanovytska culture. however, first of all, barrows are known only in classical phase of Unetice culture and were made only over the graves of high social range persons. Secondly, some of the burials indicated by this researcher were sunk into the older barrows which is mentioned also for Mezhanovytska culture burials, other cases are hard to interpret due to excavations remoteness. Thirdly, there are no reasons to interpret all the finds in barrow Vii in Balychi, which ostensibly reflects the meeting of two worlds, cWc (amphora) and Proto-Unetice (metal-wares), as one grave inventory. Finally, what is the most important, M. Bandrivskyi ignores the early Mezhanovytska culture features of the vessels from the burials, as well as ivy-leaf-shaped decorations pe- culiar exactly for Mezhanovytska culture.
