Вопрос о возможных симпатиях македонского царя к древнеперсидской религии поднимался, прежде всего, в связи с попыткой Александра ввести обряд проскинезы. Плутарх, основываясь на рассказе Харета из Митилены, сообщает: «однажды на пиру Александр, отпив вина, протянул чашу одному из друзей. Тот, приняв чашу, встал перед жертвенником и, выпив вино, сначала пал ниц, потом поцеловал Александра и вернулся на свое место». Упоминание Плутархом алтаря, а также анализ изображений на персепольских рельефах позволили указанным авторам сделать вывод, что в данном рассказе имеется в виду алтарь огня. Это, в свою очередь, приводит некоторых исследователей к далеко идущим и не подкрепленным источниками выводам.
The question of the sympathies the Macedonian king was thought to have with the ancient Persian religion mainly bases on Alexander’s attempt to introduce the court ceremonial involving proskynesis. Could the Zoroastrian fire worship be that very element of ancient Persian religion that Alexander took in and even used to pursue his own ideological goals? The sources contain no information regarding any offerings to fire either performed or initiated by Alexander. Neither do we know about any sacred fires to accompany him during his military campaigns. Only after his return from India, according to Diodorus of Sicily and Arrian, did Alexander use Persian religious customs.
